Я никогда не загораю — мне нравится быть сплошной блондинкой.




Хотя я и появляюсь на календарях, но пунктуальностью не отличаюсь.




Я совершенно определенно женщина, и это меня радует.




Муж — это человек, который всегда забывает твой день рождения и никогда не упустит случая назвать твой возраст.




Я не привыкла быть счастливой и потому не считала счастье чем-то обязательным для себя.




Любовь и работа — единственные стоящие вещи в жизни. Работа — это своеобразная форма любви.




Свою карьеру я начала как глупенькая курва-блондинка.И так же кончу.




Карьера — чудесная вещь, но она никого не может согреть в холодную ночь.




Мужчины питают искреннее уважение ко всему, что наводит скуку.




Мужья, как правило, хороши в постели, когда изменяют женам.




Умная девушка целует, но не любит, слушает, но не верит и уходит до того, как ее оставили.




Голливуд — это то место, где вам платят тысячу долларов за поцелуй и пятьдесят центов за вашу душу. Я знаю это, потому что отклоняла первое неоднократно и протягивала руку для пятидесяти центов.




Я согласна жить в мире, которым правят мужчины, до тех пор, пока могу быть в этом мире женщиной.




У нас, женщин, есть только два оружия… Тушь для ресниц и слёзы, но мы не можем использовать оба одновременно.






Мы, красивые женщины, обязаны казаться глупыми, чтобы не беспокоить мужчин.




Убегай, если хочешь, чтобы тебя любили.




Любовь и работа – единственные стоящие вещи в жизни. Работа – это своеобразная форма любви.


Мужья, как правило, хороши в постели, когда изменяют женам.


Собаки никогда не кусали меня. Только люди.




Я пытаюсь найти себя как личность, иногда это нелегко сделать.




У меня так много фантазий быть домохозяйкой. Я догадываюсь, что я — фантазерка…


Если мне чуточку повезет, когда-нибудь я узнаю, почему людей так мучают проблемы секса. Меня лично они волнуют не больше, чем чистка ботинок.


Секс-символ — это всего лишь вещь, а я ненавижу быть вещью. Но если уж быть символом, то лучше символом секса, чем чего-либо еще.


Я совершенно определенно женщина, и это меня радует.



Детям, особенно девочкам, надо всегда говорить, что они красивые и что все их любят. Если у меня будет дочка, я всегда буду говорить ей, что она красивая, буду расчесывать ей волосы и не буду оставлять ее одну ни на минуту.




Сильный мужчина не нуждается в том, чтобы самоутверждаться за счет женщины, имевшей слабость его полюбить. Ему и без того есть где проявить свою силу.


Я хочу состарится без пластических операций. Они делают лицо безжизненным, лишают его характера. Я хочу, чтобы у меня хватило смелости сохранить верность созданному мной лицу. Иногда я думаю, что легче было бы избежать старости, умереть молодой. Но тогда моя жизнь осталась бы незавершенной, не правда ли? Я никогда полностью не узнала бы себя.



Юмор — всегда юмор висельника, и в случае надобности вы научитесь юмору именно на висельнице, а жизнь — слишком важная вещь, чтобы о ней можно было говорить серьёзно.


Десять лет назад я надела свитер, и с тех пор люди смотрят на меня так, будто у меня две головы.


-Что вы одеваете на ночь? -«Шанель №5».


-У кого вы научились своей походке? -Я научилась ходить, когда мне был год, и с тех пор уроков не брала.


Не волноваться, а волновать!


-Правда ли, что вы без звука согласились позировать обнаженной? -Нет, у меня был включен приемник.


Это очень облегчает выбор, когда все одинаковое.


Я как ребенок, который не может играть в саду, если рядом нет матери.




Съемочная площадка фильма «Неприкаянные» была переполнена теми, кого мы называем мужчинами, однако Кларк Гейбл был единственным, кто приносил мне стул в перерыве между съемками.


Я поднималась с самого низа. Я рассказывала своим приемным детям, что за пять центов в месяц мыла по сто тарелок, а дети удивлялись — сто тарелок! А я говорю: «И не только мыла, а перед тем счищала с них объедки, потом ставила на подставку, где с них стекала вода. Но, слава богу, мне не приходилось их ещё вытирать».


За месяц до смерти: Женщина из меня получилась. Мужчины из-за моего образа секс-символа, созданного ими и мной самой, слишком многого от меня ожидают — они ожидают, что зазвонят колокольчики и засвистят свистки. Но моя анатомия ничем не отличается от анатомии любой другой женщины. Я не оправдываю ожиданий.